честной.
— А вчера с большим трудом мне все сказала, даже после того как я напрямую спросила. О, прости. Я хотела оставить эту тему, но вот опять сама…
— Ничего.
— Ты веришь в Бога?
— Нет, — честно призналась Эмма.
— А в мире полно тех, кто верит. — Джоан сделала глоток из стакана с чаем. — И это несмотря на то, что в лучшем случае вера во что-то вне физического мира — бездоказательна и излишня, а в большинстве вариантов — вообще прямо противоречит современной науке. Еще один пример распространенного обмана себя и других, сознательного или бессознательного. И свойственные нашему виду когнитивные искажения помогают обманываться эффективнее.
«Интересно, — подумала Эмма, — если бы я сказала, что верю, как бы она отреагировала?»
— Конечно, сейчас в мире полно всяких фанатиков, но если речь об умеренных, и они не навязывают никому свою веру, то что в этом плохого? Пусть люди обманываются.
— Все эти верования, если хорошенько посмотреть, не так безобидны, как может показаться. Даже если их адепты — «умеренные». — Джоан изобразила пальцами кавычки. — Кому-то, возможно, его вера помогает, но в целом, жизни общества она наносит вред. Я не против некоторых видов обмана, но вера в Бога — обман слишком большой. Чересчур отрывает от правды. Без нее мир был бы гораздо лучше.
Эмме была не слишком интересна тема, и она как можно более вежливо постаралась сменить курс разговора.
— Так что ты имела в виду, когда говорила про человеческое восприятие?
— А, там обман иного рода — в отличие от простых видов самообмана типа веры в Бога. Я про то, что мы сами — машины без какой-либо свободы воли, и это легко доказать. — Джоан подалась немного вперед. — Как и то, что, по сути, никаких «нас» нет, наши организмы — просто машины, обманывающие самих себя, когда постоянно говорят с помощью мозга: «Я существую». Наше «я» — в определенном смысле иллюзия, а любая субъективная воля — самообман.
— Я здесь. Я мыслю, следовательно, существую.
— «Ты» только что и «ты» вчера — разные. Связанные, как причины и следствия, но не те же самые. А часть твоего восприятия упорно настаивает на другом. Твой мозг вчера значительно отличается от того, который есть сегодня. Ты уже даже не помнишь многие из тех мелочей, которые помнила тогда. Содержание твоего разума другое.
Когда-то Эмма сама задумывалась о подобных вещах, но не слишком глубоко. Лично ей было неудобно отвергать что-то только потому, что она это недостаточно понимала (зато хорошо понимали и последовательно доказывали другие, пусть даже иногда их выводы могли показаться безумными), и спорить с квантовой механикой, когда дома стоит компьютер со сверхпроводниками внутри, или с когнитивной нейронаукой, когда кругом — царство умных и не очень искусственных нейронных сетей. Но все же последнее почему-то было несколько более контринтуитивным. Дело было не в том, не согласна она или полностью согласна — в сложившейся ситуации для нее это представлялось не столь важным. Победитель был известен ей заранее — она в любом случае тактично уступила бы это место Джоан. Эмма опасалась, что может неловким словом разрушить буквально всё, поэтому, поддерживая беседу, говорила осторожно, стараясь сильно не задеть собеседницу.
— А как быть с моим упрямым восприятием? Может, именно оно и право, и все дело в моей бессмертной душе? — Последнее слово было произнесено нарочито комично.
— Я уже говорила: нет никаких доказательств существования чего-то нефизического. В том числе нет доказательств существования нефизической сущности, делающей тебя сознательной. Зато хорошо описано, как мозг может вытворять такие трюки. А то и покруче. Можешь представить себе человека, который без видимых причин вдруг начинает считать свою супругу самозванкой? Или уверенного, что он вообще не существует? Или даже не воспринимающего одну половину мира? Восприятие может вводить в заблуждение.
— Но ученые же изучают мир, опираясь и на собственное восприятие.
— На то есть разработанные методологии, принципы организации, выступающие как фильтры, развитые научные сообщества. Но серьезных доводов ни в пользу солипсизма, ни в пользу существования души или чего там еще — нет.
Банальные и неоднократно звучавшие из множества уст истины, но Эмме просто хотелось быть сейчас с Джоан, и не имело значения, о чем они будут болтать.
— Правда, называть или не называть себя день за днем одним именем, это, конечно, вопрос практического удобства к тому же, — продолжила Джоан. — Я вот называю. И вообще, несмотря на знание, на базовом уровне подвержена иллюзии «себя», как и все эго-системы.
— А какие виды обмана предпочитаешь ты?
— Люблю некоторые простые радости жизни. Выдумываю стоящие, на мой взгляд, смыслы двигаться вперед. При этом я прекрасно понимаю, что во Вселенной нет никакого смысла и предназначения, понимаю, откуда растут корни всех этих желаний, как все это работает.
— Пусть я с тобой во многом и согласна, но многие бы сказали, что это довольно мрачный взгляд на вещи.
— Нельзя слишком отдаляться от правды.
— Безразличная Вселенная.
— Безразличная Вселенная, — подтвердила Джоан. — Но не забывай про небольшие приятные поблажки, пусть в этом на самом деле и нет никаких души и свободы, только причины и следствия. Вкусная пища, фильмы, книги, игры, музыка, общение, секс и, в моем случае, интерес понять что-то в этой гребаной Вселенной.
— Что понять, например? Чем именно ты сейчас занимаешься?
— Если очень широко, я специализируюсь по… определенным аспектам математического моделирования нейронных сетей. Не знаю, о многом ли тебе это говорит.
— Если ты любишь то, чем занимаешься, это прекрасно.
— Ну, на практике все гораздо сложнее. У меня есть обязанности в университете, иногда хочется послать все куда подальше. — Джоан поправила свои волосы, удостоверилась, что гарнитура-улитка сидит на ухе как надо. — Ты собираешься получить бакалавра в следующем году, а дальше?
«Боже, как я ненавижу этот вопрос».
— Буду искать работу, я думаю. Не планировала продолжать учебу. У меня вообще по жизни с планированием туго. — Эмма неловко улыбнулась. — Ты ведь магистр?
— Да, но останавливаться на этом не собираюсь, — ответила Джоан. — Только не подумай, что степени для меня так много значат. Да и вообще, — обнадеживающая улыбка, — я не планирую строить свою жизнь вокруг одной академической карьеры, в конце концов.
Эмма поймала себя на том, что любуется собеседницей, и постаралась не подать вида.
— Можешь смотреть на меня, если тебе так хочется. Конечно, мне не всегда нравится, когда на меня пялятся. Но тебе разрешаю. Только не держись со мной так напряженно, умоляю. Вроде немного расслабилась и опять…
«Она все заметила».
— Извини, правда, извини, если это тебя вдруг напугало или еще что, — поспешила добавить Джоан. — У других часто со мной бывает такое. Побочный эффект моих модификаций, я
